Один известный актер, игравший в кино роль увлеченного голубями, так объяснил свое вхождение в образ: « Мне хотелось показать человека, у которого налицо сдвиг по фазе». Не пойму: певчих птичек любишь, собачек, кошечек - с мозгами у тебя все в порядке, а если голубей - срочно требуется вмешательство психиатра. Полноте! Не спешите судить! Не упрощайте жизнь. Если звезды зажигаются в твоей душе, значит кому-то нужна твоя помощь. Хорошие, светлые звезды, делающие твою жизнь краше. Сколько их, таких, кто голубями душу тешит в России, на земном шаре? Много. Что мы знаем о них? Судим по ложке дегтя: «Голубятники, шпанье», - навешивают ярлыки. Так ведь в семье не без урода. Побывавшие на выставках с уважением произносят: «Голубеводы!»
Природа кодирует каждого на труд и на увлечение. На благо ему и окружающим. Не закопай! Зачем нужен талант к профессии - ясно. А любовь к братьям меньшим? И она необходима матушке-природе. Чтобы мы, более сильные ее представители, защищали слабых, которым без нашей помощи не выжить. Другого объяснения не нахожу.
Среди людей, увлеченных голубеводством, есть не только талантливые селекционеры-любители, но и организаторы с мировыми именами.
В восьмидесятых годах, попав на международную выставку голубей, которую проводили в Москве, не только я выделил Романова. Впрочем, это нетрудно было сделать. Вокруг него все время был народ. Значит, нужный человек. По вниманию окружающих угадывалось - человек уважаемый, не из рядовых. Еще штришок - по реакции слушателей чувствовалось: знающий, коммуникабельный, остроумный.
На выставку меня привело желание увидеть чистых старых кровей: сухоголовых, низких на ногах, широкогрудых, с настоящей космой двойного покрытия, а не лохмами. Приехал с казначеем районного клуба голубеводов (тогда клубы были в каждом районе Москвы и почти в каждом городе России) Юрием Климовым, с которым мы жили по-соседству. Он сказал: «Это председатель московского объединенного клуба Вадим Аполлонович Романов».
Пристроились к кружку вокруг Романова. На литературу о голубях по причине пренебрежения к ним (дескать, занятие для детей и тех, кому больше заняться нечем) у нас в те времена был голод. А книги, что изредка появлялись в магазинах, не в обиду их авторам будет сказано, знающим, но лишенных литературных способностей, писались по принципу бухгалтерских справочников. Понимаю, каждый голубевод разводит две-три, ну чуть больше пород. Их он хорошо и знает. Об остальных - скороговоркой, с чужих трудов. Поэтому книги не разговаривают с читателем, а поучают: «Волжские вислокрылые голубы (камыши) относятся к статной группе, имеют двухцветную окраску - белая с черной, белая с синей, белая с красной, палевой или кофейной. ..» А тут звучал живой разговорный язык талантливого рассказчика, пересыпанный шуточками, прибаутками, наблюдениями - разговорный, пропадающий у многих, как только они оказываются один на один с листом чистой бумаги.
«Вам нравятся эти чистые голуби? -спрашивал меня Романов. - Хороши! Отличимые! Владимира Калистратова». Вот уж, действительно, густо оперенные ноги, косма без просветов. А в соседней вольере - чистые всех окрасов щитков, нашей гордости - московского ветерана голубеводства Анатолия Васильевича Воробьева. В годы второй мировой войны порода чистых почти исчезла, растворилась, поскольку хозяева ушли на фронт. Да и голубей держать запрещалось. Они, особо почтовые, использовались как связисты. Так вот чистых восстановила группа энтузиастов, в которую входил и Анатолий Васильевич. Работа велась не один, и не два года. Отечественную породу чистых знает весь мир. Истинная русская красота! Многие хотели бы купить таких. Возможно, Анатолий Васильевич и продает излишки. Что-то не видно хозяина.» И тут же сообщил информацию к размышлению: «За рубежом все это проще делается: на клетке бы висела табличка «продается» и указана цена. Идете в кассу, называете номер клетки, нужную птицу, оплачиваете. После этого можете возвращаться домой. Выставка закончится, голубка вам доставят по почте.»
Рассказал, откуда родом белая птица с таким корпусом и цветными щитками: так называемые красно-, желто-, черно-чистые, лимонистые, ржевские, коноплянистые и другие.
Вадим Аполлонович влюблен в природу, в ее пернатых, и всех, с кем общается, заражал этим чувством. Именно такой человек и должен был стоять во главе клуба: образованный, культурный, умеющий находить общий язык не только с разводчиками) голубей, а они народ разный, но и с властями города. В случае необходимости встать на защиту районных клубов, выхлопотать нуждающемуся место для голубиного питомника не-; далеко от дома. Строительство их тогда велось только с разрешения района: отводилась земля по ходатайству клуба. Но чиновники всегда были, частенько приходилось «приложить» ноги председателя к бумагам.
Тут такая закавыка: архитекторы, закладывая новые жилые кварталы, реконструируя старые, напрочь забывают о том, что жить в домах будут люди со своими друзьями - домашними животными. Много ли у нас в микрорайонах дворов, где есть место для выгула собачек, голубиного питомника, солнечное, удобное для взлета и посадки птицы? Чаще всего дворы на одно лицо: горка для малышей, песочница и деревянные скульптуры с качелями. Вдоль сквера деревца, на которых и воробья не увидишь. Для начальства спокойней, когда двор гол как колено, хорошо просматривается. А тут ходатай с просьбой о строительстве голубятни (к названию «питомник» для голубей начальству привыкнуть трудно). Значит голуби? Около которых будет собираться народ, а то и выпивать на глазах у всех? И чего только не наслушается в ином кабинете Романов: «Солидный человек, подполковник... Чем занялись? Неужто не могли найти настоящее дело?»
Издавна у нас так, чтобы решить пустяковину, нужно... быть дипломатом. Подполковник слушал, дожидался, когда можно будет слово вставить.
«Ныне, - начинал Романов издалека, - с нашей помощью и клубов, пошел другой голубевод... Кстати, зарубежен под питомники в аренду сдаются чердачные помещения. Тогда хозяин птицы отвечает за его санитарное состояние, противопожарное. Вот и не находят там пристанище те, за кем нужен глаз да глаз». Знал, что начальство уважает награды, особенно привезенные из-за рубежа, прихватывал их с собой, фотографии. «Голубей нашей отечественной селекции знает весь мир. Вы только посмотрите, какую красоту навели наши русичи. Вам на выставках голубей не приходилось бывать? Специально билет вам завезу».
Хорошо действовало и то, что кое-кто из вождей страны увлекался голубями. Называл их. Но о том, что черногривых гривунов получил от него Леонид Ильич Брежнев, конечно, умалчивал.
После председательства в городском клубе Романов пошел на повышение: возглавил Всероссийский, потом Всесоюзный клуб голубеводов-любителей. А развалился союз - стал председателем Всероссийского общества любителей голубеводства. До перестройки вышла его книга «Голубеводство». В 1993 году альбом «Голуби».
Позже, познакомившись, частенько встречался с Вадимом Аполлоновичем не только в стенах редакции журнала «Приусадебное хозяйство ». Бывал у Аполлоновича, как величают его друзья по увлечению, на хозяйстве. В домашней обстановке он другой, а, может, время такое: задумчивый, не очень речистый. Стены кабинета - в книжных шкафах и полках. Стопками книги и на огромном письменном столе. Такое количество литературы о голубях мне и не снилось! Многие книги с автографами. И наград за голубей немало. Поездил человек по свету, побывал не на одной международной выставке. За огромным окном кабинета - питомник из трех блоков. Первый - жилище спортивной птицы, призеров многих выпусков; второй - высоколетных черногривых пермяков, в третьем живут декоративные: карликовые дутыши, немецкие носочубые, чайки. Птица чистых кровей - гордость хозяина, его отрада... Впрочем, только ли его? Дорога рядом, и кто не проходит мимо -подзаряжается красотой.
Несмотря на возраст, ухудшение здоровья, не расстается Вадим Аполлоно-вич с любимыми... И от дел организаторских долго не отходил. Ныне у нас мода на президентов. Так вот, избрали его вице-президентом Объединения голубеводов-любителей России. Не клубов, а голубеводов, поскольку клубы многие распались. О чем Аполлоныч говорит хмуро, неохотно. «А не пойти ли нам, - сразу оживляясь переводит разговор, - да не посмотреть на ненаглядных?» И сразу помолодел мужик.
Оно и раньше: «Один с утра до вечера при деле, другой после работы шапку в охапку - ищет компашку. Но многие спешили на клубный огонек, к друзьям по увлечению. Ныне наши бесплатные помещения отобрали. Взять их в аренду голубеводам? Где таких денег наберешься?.. - Помолчав добавил. - Ныне, знай, жалуются: плоха молодежь! А почему она плоха? Так не бывает, чтобы молодой здоровый человек шел, шел и упал. Кто-то подтолкнул или подбросил под ноги что-то скользкое.»
Цитирование к концу века стало не модным, даже мудрецов. Но разве скажешь лучше греческого философа Эпикура: «Начало всего и величайшее благо есть благоразумие». Короче, что посеешь...
Костельнюк Г.А. |
